Приморская трагедия… и её полусчастливый конец
«В тихом омуте черти водятся» подумала я, прочитав этот текст:
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/758846.html
… и решила тоже написать на эту тему.
Море — огромное, лениво вздыхающее у берега, — уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Кажется, что небо всё ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.
Горы, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи.
Горы важно задумчивы. С них на пышные зеленоватые гребни волн упали черные тени и одевают их, как бы желая остановить единственное движение, заглушить немолчный плеск воды и вздохи пены — все звуки, которые нарушают тайную тишину, разлитую вокруг вместе с голубым серебром сияния луны, еще скрытой за горными вершинами.
… Кто без Googl-а узнает откуда это, тот молодец, а для остальных это «Песня о Соколе» Горького.
А судя по вечерним теням гор это тёплая крымская курортная Ялта:
… а может Алушта.
Только ведь Крым это не только и не столько курорт сколько большой порт, дом моряков вначале греческих и финикийских а потом русских.
Самый ленивый курортник, который доползёт только до моря, море-то увидит и при всей своей сухопутности вполне может столкнуться здесь с этой, отдельной стихией, пусть это даже будет только сказка крымского чабана.
Что же рассказывает чабан? «Жили, были…», нет, не вчера и не позавчера. Иначе, какая же это сказка?
В один сумрачный ненастный день, в начале октября 186* года, в гардемаринскую роту морского кадетского корпуса неожиданно вошел директор, старый, необыкновенно простой и добродушный адмирал, которого кадеты нисколько не боялись, хотя он и любил иногда прикинуться строгим и сердито хмурил густые, нависшие и седые свои брови, журя какого-нибудь отчаянного шалуна. Но добрый взгляд маленьких выцветших глаз выдавал старика, и он никого не пугал.
Семеня разбитыми ногами, директор, в сопровождении поспешившего его встретить дежурного офицера, прошел в залу старшего, выпускного класса и, поздоровавшись с воспитанниками, ставшими во фронт, подошел к одному коротко остриженному белокурому юнцу с свежим отливавшим здоровым румянцем, жизнерадостным лицом, на котором, словно угольки, сверкали бойкие и живые карие глаза, и приветливо проговорил:
- Тебя-то мне и нужно, Ашанин.
- Что прикажете, ваше превосходительство?
- Ничего не прикажу, братец, а поздравлю. Очень рад за тебя, очень рад...
Молодой человек недоумевал: с чем поздравляет его директор и чему радуется?
Директор шутливо погрозил длинным костлявым пальцем.
- Да ты что прикидываешься, хитрец, будто ничего не знаешь, а? Я вот сейчас получил бумагу. По приказанию высшего морского начальства, ты назначен на корвет "Коршун" в кругосветное плавание на три года. Через две недели корвет уходит. Ну, что, доволен? Кто это за тебя хлопотал, что тебя назначили раньше окончания курса? Редкий пример...
… Это Станюкович «Вокруг света на "Коршуне"». Далековат 186* год от ленивого крымского вечера начала 20-го века. Далека юность автора, но вовсе не год написания книги. – 1896.
Оттуда же:
Юноша был более изумлен, чем обрадован, и в первую минуту решительно не мог сообразить, кто это ему устроил такой сюрприз. Сам он и не думал о кругосветном плавании. Напротив, он мечтал после выпуска из корпуса поступить в университет и бросить морскую службу, не особенно манившую его.
… Кто-нибудь пробовал представить долгий разговор небесного Сокола и высокогорного Ужа? А пусть им это зачем-то очень надо. Так ведь и у людей бывает. Тогда очень нужен человек, который где-то между, такой как этот юноша, который и моряк и спрыгнуть был готов.
А вот, похоже и Уж:
Многие товарищи поздравляли Ашанина и называли счастливцем. На целые шесть месяцев раньше их он вырывался на свободу. Где только не побывает? Каких стран не увидит! И, главное, не будет его более зудить "лукавый царедворец", как называли кадеты своего ротного командира, обращавшего особенное и едва ли не преимущественное внимание на внешнюю выправку и хорошие манеры будущих моряков. Отличавшийся необыкновенной любезностью обращения - хотя далеко не мягкий человек - и вкрадчивостью, он за это давно уже получил почему-то прозвище "лукавого царедворца" и не пользовался расположением кадет.
… Какие отношения между армией и штатскими «пиджаками», которые ей что-то приказывают? Разные. Иначе не было бы ни диалогов, ни попыток диалогов.
Не возьмусь сказать, что там и с какими моряками было в конце 19-го века, но судя по описанию Горького было что-то героическое и трагическое одновременно. Почему? А потому что, что Уж в небе что Сокол в горе. Рождённый летать (плавать) неуклюж в коридорах.
Моряк конца 19-го века по своему свободен как только выйдет в море. Тогда ёщё и радио-то толком не придумали. Отсюда привычки, навыки и их отсутствие. И сказать-то он правильно не умеет, вписавшись во все правила и приличия, ни хитрости, ни изящества в узком ограниченном пространстве. Но ведь военный же человек, значит маневрировать-то он должен уметь. И понимать должен хотя бы ценность дисциплины со слаженными действиями. Вот это ему и предлагается:
Через несколько минут "Коршун" уже нагнал "Витязя", и на "Коршуне" тотчас же убрали топселя и один из кливеров, чтобы не выскочить неделикатно вперед.
- Что, небось, раненько назначил "рандеву"? - произнес, ни к кому не обращаясь, Степан Ильич, и в его старческом голосе звучали и радость, и торжество, и насмешка.
Улыбнулся и капитан и, обращаясь к Невзорову, проговорил, видимо желая подбодрить его:
- Отлично управились, Александр Иванович.
Обрадовался и Ашанин, увидав совсем близко и чуть-чуть на ветре красивый, лежавший почти на боку "Витязь" с его высоким рангоутом, одетым парусами, которые белелись теперь под серебристым светом месяца, выплывшего из-за быстро несущихся облаков.
- Ну, теперь я спать пошел. Спокойной ночи, Владимир Николаевич! - проговорил старший штурман и как-то особенно крепко и значительно пожал руку Ашанину.
Скоро спустился к себе в каюту и Ашанин. Теперь он был единственным обитателем гардемаринской каюты. Быков и Кошкин, произведенные в мичмана, были переведены в Гонконге на клипер, где не хватало офицеров, а два штурманские кондуктора, произведенные в прапорщики, еще раньше были назначены на другие суда тихоокеанской эскадры.
Капитан уже более не спускался вниз. Он простоял на мостике всю ночь во время вахт Невзорова и Первушина, боясь, как бы опять не прозевали какого-нибудь маневра "Витязя".
А на "Витязе", казалось, все еще не теряли надежды обмануть бдительность "Коршуна" и уйти от него. Когда луна скрывалась за облаками и становилось темней, "Витязь" вдруг делал поворот и ложился на другой галс, то неожиданно спускался на фордевинд, то внезапно приводил к ветру, - но "Коршун" делал то же самое и шел по пятам беспокойного адмирала
К рассвету, казалось, на "Витязе" угомонились, и он взял курс на Нагасаки.
- Ну, теперь "Витязю" уж нельзя скрыться! - сказал капитан Лопатину, когда тот в четыре часа утра вступил на вахту. - А все-таки вы, Василий Васильевич, следите в оба глаза за движениями адмирала.
- Есть! - весело отвечал Лопатин.
- И, смотрите, Василий Васильевич, не выскочите как-нибудь вперед, если на "Витязе" вдруг убавят парусов.
- Не прозеваю, Василий Федорович, - улыбаясь своей широкой, добродушной улыбкой, промолвил мичман.
- Ну, я спать пойду. Без особенной надобности не будите.
- Есть.
… «Рот закрой и следуй за мной след в след» - вот что, похоже, предлагается несчастному Соколу – Коршуну, «голубиные» свойства которого явно старается подчеркнуть Станюкович видимо чтобы сгладить впечатление от цитат неизвестного героя. И видимо что-то у них получается, слились они, похоже как русские с татарами в Крыму, иначе не дожила бы сказка до 1905 года)))
А при чём тут сам Крым? А хотя бы при том, что это было тут, у этого моря и этих гор. И вечерний костёр горел под каким-то из этих камней.
|
