Недостаточный кругозор в военном деле

Читаю сейчас про Василия Сталина:
https://www.proza.ru/2010/07/26/352

Не возьмусь сказать насколько факты выдернуты из контекста ситуации. Но всё-таки:
Был  такой термин, обозначавший стремление руководителей «втереть очки» вышестоящему командованию, имитировать бурную деятельность, ничего не делая по-настоящему. Вот что вспоминал командующий авиации Московского военного округа Н.А. Сбытов. В марте 1941 года его направили для проверки приграничных аэродромов в Западный Особый военный округ: ««Помню, лечу на У–2 и вижу, что самолеты всюду не рассредоточены, не замаскированы — стоят как на ладони! — спустя годы возмущался Николай Александрович. — Приземлился на одном аэродроме — там новехонькие „пешки“ рядком выстроились. Проверил — но они даже горючим не заправлены. Я хвост трубой и докладываю командующему войсками, тот — Щербакову, Щербаков — Маленкову. (После XVIII Всесоюзной конференции ВКП (б), которая состоялась в феврале сорок первого, Маленков был избран кандидатом в члены Политбюро и решал отдельные проблемы военно—оборонного производства). Так вот тогда был рожден документ о положении авиации на границе. Подписали его Маленков, Щербаков, Тюленев и я, как член парткомиссии Главного политуправления РККА. А 4 мая состоялось заседание, на котором присутствовало все командование ВВС. И вот Сталин по той нашей бумаге издает приказ: „Немедленно привлечь к судебной ответственности…“ Это было известно и наркому Тимошенко, и начальнику Генерального штаба Жукову. Короче, управление ВВС отправляет в пограничные округа комиссию. Та комиссия уже через пару дней вернулась и докладывает: „Все в порядке!“ Ну, что ты скажешь!..»
Понятны гнев и возмущение старейшего авиатора Николая Александровича Сбытова. Он видел, как преступно - равнодушно отнеслись к его информации о положении на приграничных аэродромах. А ведь были изданы грозные приказы о маскировке аэродромов. Вот один из них:
ПРИКАЗ О МАСКИРОВКЕ АЭРОДРОМОВ И МАТЕРИАЛЬНОЙ ЧАСТИ ВОЕННО—ВОЗДУШНЫХ СИЛ
№ 0367 27 декабря 1940 г.
Приказом НКО 1939 г. № 0145 требовалась обязательная маскировка всех вновь строящихся оперативных аэродромов. Главное управление ВВС Красной Армии эти мероприятия должно было провести не только на оперативных аэродромах, но и на всей аэродромной сети ВВС. Однако ни один из округов должного внимания этому приказу не уделил и его не выполнил.
... И далее про то как верх забрасывает низ приказами, которые не выполняются. Если это так, то это даже не бардак. Хотя и бардак тоже, армия, всё-таки. Это… отсутствие воображения, в подобной обстановке смертельно опасное. Не так хорошо знаю военную историю но вроде бы во время Первой Мировой войны авиация мало использовалась. Потому людям с тем опытом довольно странно ждать, что кто-то прилетит их бомбить. Но ведь речь идёт об авиации как роде войск. Как-то странно лётчику – истребителю не знать, что есть ещё бомбардировщик, который может прилететь и разбомбить аэродром. А вот, возможно, действительно, не додумались.
А это разговор, кончающийся словами, что нужны «крепкие ребята», а не выпускники академии Жуковского:

Попасть на прием к самому Василию Сталину!

Я чистил пуговицы и сапоги, гладил брюки, даже перед зеркалом ходил строевым шагом и делал повороты на месте. В общем, в назначенное время меня пустили в штаб, и я пошел по широкой аллее вдоль голубых елей. В помещении штаба я поднялся на второй этаж, и адъютант почти без промедления протолкнул меня в кабинет. Я увидел в огромном шикарном кабинете генерала, который сидел за большим письменным столом и что—то быстро писал. Я обмер и, махая руками вперед до пряжки и назад до отказа, четким строевым шагом пошел к столу.
— Товарищ генерал, суворовец Гастелло по вашему приказанию прибыл.
Генерал неожиданно поморщился:
— Ты чего орешь как резаный, говори тише. Что тебе?
— Вот прибыл, товарищ генерал, — я повторил фамилию.
— А—а, как живет Анастасия Семеновна (мать Героя Советского Союза Николая Гастелло)?
— Так точно, хорошо, товарищ генерал, вам привет передает.
— Спасибо, только ты так не ори. И можешь называть меня просто Василием или Василием Иосифовичем. Так, говори, что тебе надо, да покороче.
Я в краткой форме изложил Василию Иосифовичу все свои мечты и желания.
— Постой—ка, — неожиданно оживился Василий Сталин, он встал, обошел стол и присел с краю.
Он оказался невысокого роста, но подтянутым, худощавым и щеголеватым. Форма генерал—лейтенанта ему явно шла.
— Зачем тебе нужна академия Жуковского, иди в летчики и только в летчики! Вот у Микояна — три сына и все летчики, — он потемнел лицом, — правда, один погиб под Сталинградом, другого сбили под Москвой, горел, но все, слава богу, обошлось.
— Еще погиб сын Никиты Хрущева Леонид, погиб Тимур Фрунзе, которому посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, потеряла сына Ибаррури Долорес, — перечислил я еще несколько знаменитых имен, которые знал.
— Все верно, — согласился Василий Сталин, — есть еще Лева Булганин, который иногда со мной летает в паре.
— Наверно, есть еще летчики — дети знаменитых родителей.
— Есть такие, — согласился Василий Сталин. — Надо вспомнить, но это ребята помоложе. Вот, например, сын покойного Щербакова, хороший летчик. Имел всего один боевой вылет 9 мая над Берлином. В тот же вечер уехал хоронить отца — начальника Главпура, секретаря МГКа, члена Политбюро.
— Василий Иосифович, однако, молодежь имеет другие ориентиры: вот мне известно, что сыновья Кагановича и Серова пошли на самолетный факультет академии.
— Пошли, говоришь, — Василий Сталин почти со злостью ударил рукой по столу, — получат изнеженное воспитание, возиться с ними будут, как с Игорем Чкаловым: Борисоглебское училище он завалил, вот теперь осел в академии им. Жуковского, тоже учится. Нам такие хилые летчики не нужны, нам нужны крепкие ребята».

… Крепкие ребята действительно могут не додуматься до очевидных вещей.